Блюз «Джесс» - Страница 15

Прислонившись к плечу своего избранника, Рут неожиданно сказала:

— Как странно, что он называет вас Джесс. Звучит почти как джаз. Забавно.

Эдди красноречиво усмехнулся.

— Когда мы были детьми, меня бесила ее добросовестность. Уроки сделаны, одежда всегда опрятная, пунктуальна до неприличия, ни одного отклонения ни в чем. А я обожал импровизацию! Вот в насмешку и поддразнивал, хотя мне самому больше нравится сочетание блюз — Джесс.

Только они вдвоем знали, что сие обозначает. Джесси смутилась. Евгений вдруг нахмурился. Выручила Рут. Чмокнув Эдди в щеку, она беззаботно спросила:

— А каким тогда был мой миленок?

— Ваш миленок был настоящим дьяволом.

— Вот как? — Зеленые глаза Рут округлились. — Ой, расскажите. Это пригодится, когда он будет слишком меня доставать. Знаете, он убежден, что я нытик. — Она закатила глаза: мол, такое обвинение просто смехотворно.

Джесси заметила, как Эдди чуть скривился, и подумала, что он не считает свою любимую столь уж идеальной.

Может, рассказать им одну историю, над которой можно посмеяться? Во всяком случае, она не нарушит непринужденную атмосферу, установившуюся за столом…

— Наш тогдашний директор школы мистер Келли обожал выступать на собраниях. Этот в общем неплохой человек считал себя остряком, а на самом деле шутил крайне неумело. — Подали кофе, а девушка так увлеклась, что даже не заметила, как положила себе лишнюю порцию сахара. — Так вот, на одном собрании ребята вдруг стали хохотать до слез над его плоскими остротами. Я сидела в оркестровой яме и никак не могла понять, в чем дело. Все покатывались над его дурацкими хохмами, просто умирали. Когда выглянула на сцену, знаете, что я увидела? Это чудовище Эдди Палмер держит прямо за спиной директора картонный плакатик, на котором написано: «Смейтесь». Каждый раз, когда мистер Келли произносил очередной перл, вверх взмывал плакатик, и аудитория взрывалась…

Рут упала на плечо Эдди, слезы текли из ее глаз. Евгений же, похоже, не нашел ничего забавного в услышанной истории и довольно сухо спросил:

— Директор узнал об этом?

— Боюсь, что нет, — ухмыльнулся Эдди. — Мистеру Келли, вероятно, до сих пор снится тот триумф.

— Но кое-кто из учителей все видел, — добавила Джесси.

— И что? — Эдди откровенно осклабился.

— А ничего. В том-то и вся беда с тобой, Эд. Никто не мог устоять перед твоим обаянием — тебе все сходило с рук…

Евгений постукивал ложечкой по кофейной чашке. Что его так рассердило? Джесси в смятении заморгала, ее словно окатило холодной водой: ведь они с Эдди почти час говорили друг с другом или друг о друге. Краем глаза она следила за Евгением. Он снова надулся, его взгляд с подозрением перебегал с нее на Эдди и обратно. Девушка протянула руку, погладила Евгения по плечу, ободряюще улыбнулась ему, что, впрочем, не помогло. Спасение пришло в лице молодого человека с саксофоном.

— Нам пора, — сказал он, обращаясь к Палмеру.

Тот отодвинул стул.

— Как долго вы пробудете здесь?

Джесси взглянула на Евгения.

— Одно отделение, наверное.

— Всего-то?

Эдди казался разочарованным, поднялся и пошел к роялю.

Следующие сорок минут Джесси завороженно слушала. Все пятеро музыкантов были превосходны, но ее вниманием безраздельно владел пианист. Его импровизации отличались фантастической сложностью и оригинальностью. Она смотрела только на него, даже когда он не солировал.

Джесси знала — так может играть человек, в совершенстве владеющий техникой исполнения. Только тогда он свободен, раскован, полон энергии.

Джесси улыбалась, наслаждаясь его вдохновенной игрой. Густые черные волосы Эдди разлохматились, черты лица смягчились, словно озаренные мелодией, которая рождалась под его пальцами.

Джесси сидела откинувшись на спинку стула, прижимая пальцы к губам, ощущая, как волны жара поднимаются где-то внутри, охватывая тело. Они всю свою жизнь выступали либо по очереди, либо вместе, но никогда еще девушка не ощущала такого прилива чувственности, вызванного его игрой. Это было что-то новое. Она обращала внимание на детали, не имевшие никакого отношения к музыке: блеск его волос, звездное сверкание глаз под густыми ресницами, волевую, твердо очерченную нижнюю губу, ямочку на подбородке…

Джесси взглянула на Рут и впервые за вечер призналась себе, что завидует. Определенно, вчерашний юноша, став зрелым мужчиной, обрел еще большую магию…

Прозвучал великолепный финал, и Джесси горячо зааплодировала вместе с остальными слушателями. Она была застигнута врасплох, когда Эдди взял с рояля микрофон, оглядел аудиторию и торжественно объявил:

— Сегодня я испытываю особое удовольствие от присутствия здесь моего самого старого и дорогого друга…

Девушка резко выпрямилась, ее пробрала нервная дрожь.

— Мы не виделись целую вечность, но я прекрасно помню, как в нашем школьном джазе она солировала на флейте.

Джесси вцепилась в сиденье своего стула и перестала дышать. Не делай этого, Эдди! — взглядом молила она.

— Можете не сомневаться, позже она меня взгреет, но… — Он нагнулся и вытащил из-под рояля футляр с флейтой. — Джесс? Ты ведь не откажешься? — Он смотрел прямо на нее, и публика, словно по сигналу, зааплодировала.

У Джесси закружилась голова, кровь застучала в ушах. Прошло десять лет с тех пор, когда она играла в джаз-банде Эдди, и у нее не очень-то получалось… Она отрицательно покачала головой и рассмеялась, пытаясь отделаться от его приглашения, но не тут-то было. Эдди всегда добивался своего.